– И за сколько всё это можно продать? Карнович покачал головой, не зная, что ответить.
В первое мгновение мне показалось, что я ослышался, но затем я понял, что господин Фандорин, как и я, обрадован благополучным исходом кошмарной ночи и оттого настроен на шутливый лад. Что ж, есть обстоятельства, при которых и Зюкин непрочь пошутить, хоть бы даже и не с самым приятным собеседником.
Один из вышедших был Почтальон – я узнал фигуру и фуражку. Второй был среднего роста, в перекинутом через плечо длинном плаще навроде альмавивы и калабрийской шляпе с низко провисающими полями.
За жандармами, переливаясь на солнце серебряным шитьём кармазиновых черкесок, покачивались в сёдлах казаки императорского конвоя.
– Господи, спаси люди твоя, – вырвалось у меня, и рука сама потянулась креститься.
Судя по шелесту шелка, Павел Георгиевич пытался её обнять, а она уклонялась от объятий.