– Тапетки, они же девоньки, племяшки, слюнтяйки – ну, пассивные бардаши. Разумеется, в такой банде все друг за друга горой! И Москву для своего злодеяния Линд выбрал неслучайно. У бардашей благодаря дядюшке Сэму тут теперь просто Мекка. Недаром говорят: раньше Москва стояла на семи холмах, а теперь на одном бугре.
Я пристроился рядом – не терпелось понять, что это он там высматривает.
После чего удовлетворённо откинулся, как если бы считал тему исчерпанной, и снова смежил веки.
Ну, запомнила и впоследствии подробнейшим образом описала. А много ль от этого толку? Судя по всему, недостатка в людях доктор Линд не испытывал.
Полчаса назад мы приехали на нашу наёмную квартиру. Фандорин держал шкатулку, а мне досталась ноша ещё более драгоценная: я нёс на руках Эмилию, укутав её альмавивой доктора Линда. Тело мадемуазель было гладким и очень горячим – это чувствовалось даже через ткань. Должно быть, именно от этого меня бросило в жар, и я долго потом не мог отдышаться, хотя мадемуазель вовсе не была тяжёлой.
Утащив меня в угол, за большие мусорные ящики, доверху набитые коричневой обёрточной бумагой и обрывками шпагата, Фандорин вынул часы.