– Толково, не правда ли? – самодовольно осведомился Симеон Александрович, очень гордый своим полицмейстером.
Ювелир взял бриллиант и подошёл к одной из ламп. Телохранители – или кто они там были на самом деле – обступили мастера и шумно засопели, когда грани «Орлова» вспыхнули нестерпимым сиянием.
В дальнем конце боковой аллеи показалась ограда Эрмитажа, и мы повернули в том направлении. Идти оставалось никак не более сотни саженей.
Мне сделалось очень страшно. Так страшно, что я покачнулся. Господи, неужели…?
Павел Георгиевич застонал, а у меня поневоле сжались кулаки. Нужно было освободить Михаила Георгиевича как можно скорей, пока этот дьявольский Линд окончательно не погубил его здоровье.
– Однако его помазанное величество обещаль мне, что эта вещь будет мне непременно возвращена в целость и сохранность, – строго говорила государыня обер-полицмейстеру Ласовскому, как раз когда я вошёл с подносом.