Тут оказалось, что Симеон Александрович знает этого господина ещё лучше, причём, кажется, не с самой лестной стороны.
Она не договорила, да в этом и не было необходимости.
Он повернулся на бок, подложил под щеку локоть и немедленно уснул. Невероятный человек!
– П-полагаю, пресловутая диадема-бандо, – ответил он, с любопытством разглядывая венец, сплошь выложенный бесценными жёлтыми бриллиантами и опалами. – А вот бриллиантовый аграф императрицы Анны, и сапфировый бант-склаваж императрицы Елисаветы, и малый б-бриллиантовый букет с шпинелью, и этот, как его, эгрет-фонтан. Я обещал её императорскому величеству, что драгоценности из coffret вернутся в целости и сохранности. Так оно и вышло.
Лицо Фандорина вдруг стало мрачным и решительным, но ответил он мне не сразу, а после весьма продолжительной паузы.
– Да, – угрюмо позволил Кирилл Александрович, видимо, по обыкновению взявший на себя роль председательствующего. – Полюбуйтесь.