– «Ан-на им-пе-ратри-ца само-дер-жица…» Клад старинный! Да тут золотых не мене тыщи!
Момус молча показал: клади, мол, папку на стол и так же молча махнул – за дверью жди.
– Шесть этажей? – невпопад переспросил надворный советник. – В Париже? А имение – в Б-Богемии? Так-так. Знаете что, Тюльпанов, а поедемте-ка, сыграю и я в вашу лотерею. Успеем до закрытия?
Фандорин неопределенно дернул соболиной бровью.
– Момчик, ты что? – вцепилась в него ничего не понимающая Мими. – Бежим!
Пожилая грузинка сидела на полу возле кровати, ее монументальный нос странным образом съехал набок. Сзади, свирепо насупив редкие брови и воинственно уперев руки в бока, возвышался Маса, одетый в длинную ночную сорочку. Сам Эраст Петрович сидел в углу комнаты, в кресле, и постукивал по подлокотнику незажженной сигарой. Лицо его было бесстрастно, голос обманчиво-ленив, но с такими потаенными громовыми перекатами, что Анисий поежился.