Боевые действия развернулись согласно разработанной диспозиции. Без четверти одиннадцать утра, когда в окнах флигеля на Малой Никитской раздвинули сторы, почтальон доставил срочную телеграмму на имя графини Опраксиной.
– А чимпанзи вам чем не угодила? – пожал плечами шеф. – Ее-то вы в чем п-подозреваете?
Эраст Петрович цветок осмотрел и даже понюхал.
Анисий дернулся, сразу все вспомнил и высвободился из мягких, но в то же время удивительно цепких объятий.
Спальня оказалась третьей слева. В окно светила луна, и Момус без труда разглядел постель, неподвижный силуэт под одеялом и – ура! – белый холмик на прикроватном столике. Лунное сияние коснулся чалмы, и камень послал в глаз Момусу мерцающий лучик.
И – что вы думаете? – был безропотно пропущен внутрь. Меня-то, поди, турнули бы, почтительно подумал Анисий, а этакого и в голову никому не придет.