Черная галерея расширилась. Над головами идущих нависли чудовищные маски, грубо и пестро размалеванные. Огромные разверстые рты, искривленные язвительными усмешками, скалили не по-человечески острые зубы, презрительной издевкой щурились поразительно живые глаза. Ниже этих отвратительных рож тянулся ряд других масок, в естественном размере человеческих лиц, на них было написано выражение безнадежной меланхолии. Духовный упадок выражался в них так реально, что вызвал у Родис непреодолимо тяжелое чувство. Маски всегда были индикаторами психологических трудностей жизни, вызывающей необходимость сокрытия истинных лиц человека и общества. Аллегория масок здесь казалась предельно простой, но по грандиозности замысла и уровню исполнения они не уступали фрескам черной галереи. Родис высказала это архитектору. Оживившись, он попросил ее подождать. Вдвоем с Таэлем они принесли высокую скамью, сняли с крючков чудовищные изображения, пустотелые, слепленные из легкого материала. Маски прикрывали протянувшийся во всю длину галереи фриз великолепных скульптур молодых прекрасных людей, с мужественными и благородными лицами, в их обнаженных телах не было ни стыдливости, ни животной сексуальности фигур черной галереи.