– Детские воспоминания – самые глубокие, – сжав мою руку, ласково говорит бабушка. – Когда мы стареем и дряхлеем, воспоминания детства встают перед нами яснее всего.
– Тут чистая сутана, – пояснил де Сойя. – Смена белья. Носки. Немного персиков. Библия, бревиарий и все, что необходимо, чтобы отслужить мессу. Я ведь пока не знаю, когда вернусь. Я совсем не помню, как это делается. Не нужно ли нам чуть больше простора?
Сердце у меня отчаянно колотилось, дышать вдруг стало как-то тяжело, но я раскинул руки и ноги и приказал крыльям раскрыться шире. Энергетические опахала замерцали и развернулись на добрых два километра. Море листвы подо мной пришло в движение, листья медленно поворачивались, пристраиваясь листок к листку, словно в кино, когда в ускоренном режиме показывают, как цветы следуют за солнцем. Минута – листья сложились один к одному, образовав идеальный параболический отражатель не меньше пяти километров в диаметре.
– Рауль Эндимион, – проговорила она, протягивая руку, – я Тео Бернар. Я помогаю строить дома.
Задача состояла в том, что он должен был сойтись с определенной женщиной и зачать «мессию», связующее звено между ИскИнами и людьми.
– Не за что, нам самим было очень приятно, преподобная Та-Кто-Учит, – поклонился Никагат.