Ну конечно, а что же еще? Ничем другим нельзя было объяснить. Подводные лодки расстреливали эскадру из-под воды неторопливо и совершенно спокойно, потому что ни один здешний моряк не учен был бороться с подводным противником – и лишь считанные вообще знали о таковом. Так что это была бойня, резня, без малейшей опасности для напавшего. Это был крах, конец, полное и окончательное поражение, вторично настигшее Сварога за неполный месяц…
– Вы охотились тогда за одной из таких лодок?
Он взял моток длинной тонкой веревки, прикинул, что к чему, обвязал собачонку на совесть, так что получилось нечто наподобие шлейки. Завязал узлы, проверил все. Перевалил собачонку через перила и принялся осторожно опускать вниз, на землю. Песик покорно висел, прижав уши.
– По торжественным дням, – прошелестел счетовод.
– Ничего, подождет, – серьезно сказал Сварог. – У него – кладоискательство, а у нас, можно сказать, научная экспедиция… Эгей!
Он не помнил, на каком отрезке пути раздался взрыв, далеко ли отплыл от крепости, насколько приблизился к Джетараму. Но упорствовал в одном: это была не якорная мина, никакой ошибки. Налети он на мину, его разметало бы в мелкие ошметки, ведь всякая мина несет заряд взрывчатки, достаточный для того, чтобы проломить днище фрегата. А этот взрыв был какой-то маленький. Вот именно, маленький. Корма ялика вдруг разлетелась, его посекло щепками, но не особенно оглушило – и он сумел увернуться от завалившейся прямо на него мачты, прыгнул в воду, сориентировался по звездам и, размашисто загребая, поплыл в сторону Джетарама, потому что ничего другого не оставалось делать, разве что идти утюгом на дно, а он, ведомый могучим инстинктом, хотел жить, жить, доплыть…