Он вынырнул рядом с бортом парового баркаса, и его тут же ухватили несколько рук, помогли перевалиться через борт. Кто-то предупредительно накинул на плечи теплое одеяло, кто-то подсунул чеканную золотую фляжку с отличнейшим клеимасом. Сварог жадно глотнул, встряхнулся под одеялом, закутался в него поплотнее.
Они стояли у перил, оторопело таращась вниз, и никто не порывался дать королю пояснения, только один из ратагайцев мрачно бубнил, что дело тут нечисто, и без зловредного колдовства явно не обошлось. Не следовало судить его слишком строго – сын вольных степей городов не видел вообще, пока не попал в Латерану на королевскую службу. И уж тем более не мог опознать в открывшемся ему зрелище залитые электрическим светом улицы и автомобили на шоссе.
– Распорядитесь, чтобы корабль причалил где-нибудь в отдалении от… всего этого.
– Не стану отрицать, – скупо усмехнулся отец Алкес. – Вы, уж простите за откровенность, этого тогда вполне заслуживали. Достаточно вспомнить, сударыня, как вы тогда торговали направо и налево и притворным зельем, и отворотным, и даже «стеклянной пылью», что вовсе уж не лезло ни в какие ворота и безусловно подлежало самому строгому наказанию… как и теперь подлежит. Порчу насылали направо и налево, это вам было, что высморкаться, мало того, ворожили на «лунную тень» и, не отрицайте, однажды на перекрестке восьми дорог пытались продать с перьями и потрохами жареного гуся сами знаете кому…
Сварог смотрел им вслед без особой тревоги – в таких делах можно было полагаться что на Мару, что на Топоров, Шедарис наверняка отобрал лучших. А противник в округе пока что не замечен…