Она провела меня через несколько вагонов. Черный пес бежал следом и вид имел вполне грозный, так что отступать мне было некуда. По дороге мы никого не встретили, пассажиры уже спали, а некоторые, судя по доносившимся невнятным возгласам, вовсю пьянствовали в своих купе, проводники отдыхали от праведных трудов, а бригады контролеров, как в немецких поездах, здесь не ходят, билеты проверяют сразу при посадке.
— Это выглядело… ммм, — король замялся, подбирая подходящее слово. — Эффектно. Да, очень, очень эффектно.
Правда, открыть дверь своим ключом Карлу пока не удалось. Ничего удивительного: когда в доме появляются новые хозяева, обычно они первым делом меняют замки. Зато в Толедо ему все уши прожужжали рассказами о молодой израильтянке, которая прямо во время экскурсии сверилась с какими-то записями в блокноте, достала из кармана ключ, открыла им заднюю дверь старинного дома и грохнулась в обморок от избытка чувств. Карл говорит, ему эту историю за два дня пять раз рассказали — в отеле, в еврейском музее и в нескольких кафе, так что ясно, это просто местная байка для туристов. А все равно.
— Я не в счет, — быстро сказала Мирра. — Я тебя не слушала. Ты же знаешь, у меня иммунитет. Как только ты говоришь больше десяти слов кряду, я отключаюсь и начинаю думать о чем-нибудь приятном.
Мирра покинула кресло и неторопливо, как бы нехотя пошла к выходу. Черная собака следовала рядом, прижимаясь к ее ноге. Сказать, что я посторонился, пропуская эту парочку, будет изрядным преуменьшением, потому что я шарахнулся от них, как от зачумленных, метра на два в сторону отскочил. Мирра обернулась, укоризненно покачала головой, и они вышли в гостиничный коридор, аккуратно прикрыв за собой дверь. Я, конечно, тут же выглянул следом. В коридоре, как я и предполагал, не было ни души.