Тюфа оставалась на берегу — мирно спала, свернувшись калачиком перед небольшой грудой рыбьих голов. Варан подумал, что скотинка наелась до отвала, если уж головами брезгует. Ничего, проснется — подберет.
Император — Подорожник, Лереаларуун — внимательно смотрел на него. Губы его беззвучно шевелились, но Варан не мог прочитать ни слова.
Может быть, в гроте слишком темно? Попросить ее подняться на свет? Нет, она не любит солнце… Здесь, в пещерах, ее глазам удобнее всего… А искорки в глубине камней горят так ярко, что светятся даже в полной темноте… Так сказал ювелир…
— В последний раз гости были у нас полгода назад, — сказал хозяин. — Да и то — близкие гости, два дня пути всего… жену моему младшему привезли, — он кивнул на самую юную из женщин, белокожую, рыжую и веснушчатую, которая под взглядом Варана сделалась пунцовой.
Искра, ползущая сквозь темноту. Искра, оставляющая за собой редкие, разбросанные во тьме огоньки. Искра, которая множит свет, — в то время как ночь гораздо сильнее, и в свете нового пламени можно рассмотреть только лежащие рядом камни. И огни гаснут — мало топлива, копоть, короткий фитиль, недосмотр стражи. Но искра все равно движется — и оставляет, оставляет в темноте новые островки света…
Крылама возмущенно закричала. Отряхнулась, едва не сбросив Варана, разбрызгивая во все стороны крупные серые капли.