Вернув щелкуна в охранную канцелярию, Варан велел отвезти себя к морю и долго плавал в прибрежных скалах. К вечеру случился небольшой шторм; опасно катаясь на волнах, Варан расцарапал о ракушки локти и колени. Вернувшись домой, почувствовал себя пустым и слабым, как шкурка сытухи, и едва доковылял до постели. Лика завела было ритуальный танец — он махнул рукой, веля бросить глупости и просто посидеть на краешке кровати. Она повиновалась.
Местная стража воспринимала его как «еще одного бродягу» — но только до определенного момента. Не то кто-то из дворцового начальства оказался более осведомлен, не то сам Подставка дал приказ быть расторопнее — но после многочасового сидения в вонючих клетушках для временных узников Варана вдруг привели в просторное, едва ли не роскошное помещение, где дали возможность вымыться и даже выстирать одежду. Варан, прекрасно понимавший цену такой перемене, потребовал бритвенный прибор и впервые за много лет избавился от седой бороды: мысль о том, что он предстанет перед Императорским Столпом не грязным и заросшим, но чисто выбритым и свежим, не просто нравилась ему — восхищала.
Хозяин спросил как бы невзначай, но Варан прекрасно понимал его интерес. Здоровый взрослый мужчина — лишний куль поклажи, товар здесь не возят, по этим холмам приходится все носить на себе…
Варан прикрыл глаза. Мягкое покачивание кресла напомнило ему, что сейчас ночь, что он всего два часа как лег и что прошедший день был, скромно говоря, тяжелый. Накануне проклятые писцы, его подчиненные, окончательно вывели его из себя: то, что должно быть сделано давным-давно, оказывалось едва начатым, тот, кто клялся, что все понимает, на деле не понимал ничего, копировщики тратили недели, чтобы красиво нарисовать глаза Шуу, а на мелкие неточности вроде неправильной горизонтали или «пропажи» озера вообще не обращали внимания. Варан обнаружил себя сидящим перед грудой испорченных копий, неразобранных отчетов и нерасшифрованных летописей; кричать и угрожать наказаниями — или даже наказывать — было так стыдно, а оставлять все как есть так невозможно, что Варан пошел в охранную канцелярию и взял там под честное слово ядовитого щелкуна.
Они сидят в подземелье за длинным столом. Они делают императорские деньги, печати, верительные грамоты. Под деревянными креслами, обвившись вокруг резных ножек, лежат спрятанные от глаз хвосты… А раз в семь лет хвост отпадает, как у ящерицы…
Он был шестой наместник за пять лет. Его предшественника сместили — возможно, тот до сих пор гнил где-то в недрах императорской тюрьмы. Прапредшественника отравили за ужином. Прапрапредшественника тоже сместили; очередь рыжеусого была быть отравленным, однако и от смещения зарекаться он никак не мог — равно как и от стрелы, которая влетит однажды в окошко. Равно как и от кинжала в спину.