Ветер разогнал тучи — и улегся еще до рассвета. Высоченные травяные стебли, облепленные росой, гнулись чуть не до земли. Тюфа бежала впереди, пролагая Варану путь. Вода скатывалась по ее жесткой непромокаемой шерсти, стебли, освободившись от груза, распрямлялись, подергивались, будто только сейчас заметив наступление утра. Дикое поле, прорезанное овражками и ручейками, было столь обширно, сколь и равнодушно. Ельник, ощетинившийся кривыми верхушками, жил на нем, как мелкая блоха на необъятной Тюфиной шкуре.