– Смотри внимательно, Заноза, – напомнил о себе лейтенант. – Пехота подходит к рубежу поражения.
– Из пулемета? – удивился ведущий. – Мы ж на учениях! Откуда могут взяться бронебойные?
– Самурай – Занозе. Привет, Серж. Рад слышать тебя. Где ты?
– У вашего мужа прекрасная коллекция, – Сергей попытался начать светскую беседу.
– Интересно, как много я себе вчера позволил? – скосив глаза на девочку, подумал Сергей.
До него один за другим умолкли Джексон и Сэмуэл из машинного, рядовой Иванов из досмотровой группы. Капрал Джонс из ремонтной команды, лежа в изрешеченном отсеке среди трупов, единственный из кубрика, кто успел надеть скафандр, с искалеченной ногой, зажатой переходным люком, до последнего момента советами пытался помочь Стейнбергу взять под контроль систему ремонта и восстановления корабля. Временами, перенакачанный стимуляторами и подавителями боли, он начинал что-то хрипло петь на своем варварском диалекте английского. Где-то через три часа он тихо истек кровью. В первый час после катастрофы кто-то, видимо отрезанный от системы аварийной связи, еще пытался перестукиваться через переборки, но быстро затих. Фрегат был мертв.