Земля ушла из-под ног. Ухнуло так, что несколько минут в ушах не было слышно ничего, кроме ватного звона. Автодоктора лихорадочно впрыскивали бойцам противошоковое. Взорвался боезапас у одного из минометов.
– А сейчас я представляю, как после визита ко мне ты идешь в массажный салон. И мне почему-то хочется разнести его вдребезги, – она грустно улыбнулась.
– Молодой человек, – оказывается, юрист давно и внимательно следит за их диалогом, – не хочу на вас давить, решение принимать вам, но все же я советовал бы прислушаться к словам офицера.
На стрельбище они по нескольку часов подряд палили по мишеням, из разных положений, разнотипными боеприпасами, ночью и под дождем. Учились менять магазин, почти не останавливая огня. Стреляли лежа, стоя, на бегу, в движении боком, по диагонали к мишеням и с разворотом назад. В режиме автоматической наводки и с отключенной автоматикой. Длинными очередями и короткими сериями. Разбирали, чистили и собирали оружие прямо тут, в темноте и на ощупь, затем снова и снова падали на землю и открывали огонь.
– Заноза, здесь Бульдог. Прошу подтвердить ваши полномочия. Прием.
Плац учебного взвода кажется маленьким. Словно он съежился от времени. Кажется, и прошло-то всего ничего. Но теперь Сергей смотрит на все через призму пережитого в Эскудо. Призма эта сильно искажает перспективу, выпячивая мелочи и делая главное почти незаметным. Он подмечает, что вместо привычного отделения в десять бойцов, сержанты командуют практически целым взводом. Сам взвод уже похож на роту. Убегая на завтрак, учебный взвод тянется длинной колонной.