Гальтон заметил это, когда такси уже уехало.
По пути Гальтон рассказал немцу всё, что узнал от Громова, и биохимик тоже преисполнился энтузиазма.
— Неужели вы думаете, я там не побывала? Понеслась прямо из библиотеки, как на пожар. Осмотрела экспозицию, поболтала с экскурсоводом. Очень милая дама, наверняка тоже из бывших. Она старалась изъясняться по-революционному, но когда поняла, что мы с ней из одного круга, сразу заговорила на человеческом языке. Это только кажется, что СССР населен сплошь хамами-пролетариями. Если присмотреться получше, оказывается, что всюду есть нормальные люди. Просто они затаились.
Наконец Фондорин утвердил формулировку: «Я не создан для супружества. Ты всегда это знала и не зря похоронила наши кольца. Я буду тебя помнить как лучшую страницу моей жизни. Но есть вещи более важные, чем счастье. Прощай».
— Не капай юшкой на ковер. Цыганские товарищи обидятся. Они нам кабинет одолжили, а ты свинячишь.
— Понятно, — протянул Норд, впервые слышавший этот термин. — А ваш?