— Песня такая, цыганская. По-русски тоже есть: «Тут подвалил ко мне легавый, на муху взял и ксиву отобрал». Не слыхал?
Однако то, что Гальтон не поверил русскому контрразведчику, это полбеды. Даже четверть беды. Гораздо хуже то, что Октябрьский поверил американцу.
На лбу у барона проступила глубокая морщина, он весь подобрался, словно приготовился услышать нечто очень важное.
— Надеюсь, это не наша, — сказал поначалу Айзенкопф. Но модница приблизилась, и он уныло вздохнул. — Нет, она… Узнаю по приметам.
— Кто это «Те Гуанцзы»? — прошептал Норд.
В сотне метров, за огромной клумбой с фонтаном, виднелось красивое здание с классическим фасадом и белыми колоннами.