— Ну а… а как происходит рецепция медиатора? — Гальтон нарочно выразился понаучней, чтобы не выглядеть совсем уж невежей.
— Звоню? — спросил заведующий. Его лицо было таким же застывшим, как маска Айзенкопфа. — Ночью никто кроме меня не имеет права входить в дом. По инструкции, один медик спустится в прихожую. Я назовусь, он откроет дверь…
— Чуть не считается, — беззаботно ответила она, показывая носильщикам, куда поставить вещи.
— Ну, значит, повоюем! — Сосед радостно потер ладони. — Не сегодня, конечно… Вам нужно акклиматизироваться, попривыкнуть. Сначала вам тут всё будет в диковинку. Будто на острове. Но я все время говорил жене: «Нам страшно, нечеловечески повезло. Вспомни, где мы были раньше и где теперь. Это чудесный сон. Давай же его не нарушать. К черту пробуждение!» Поверьте, это самый лучший способ существования в условиях нашего искусственного рая.
— Как это «зачем»? Время шло, а ты ничего не предпринимал. Завтра нас наверняка перевезли бы в Лубянскую тюрьму, а оттуда не выберешься… Что с тобой, Гальтон? Почему ты трешь лоб?
Здесь было очень много современнейшей аппаратуры, в том числе неизвестного доктору назначения. Некоторые агрегаты и устройства просто ставили в тупик. Какую функцию, например, могло выполнять стоявшее в углу кресло, утопленное внутрь алюминиевого кокона? Впереди зачем-то торчала тонкая пластина, а сбоку, соединенный с креслом множеством проводов, был установлен черный ящик, весь в лампочках и рычажках.