Цитата #853 из книги «Армагеддон»

Прохождение законопроектом первого чтения вызвало еще один всплеск массовых выступлений, но он был чуть ли не на порядок жиже первоначального. Видовнев понял, что его звездный час подходит к концу. Он мотался с канала на канал, выступал, обличал, предостерегал, но предложений поучаствовать в передачах приходило все меньше и меньше. Палаточный городок перед Министерством обороны по-прежнему существовал, и гологрудые студентки все так же демонстрировали свои «убеждения» прохожим, но это уже больше напоминало фарс. А после того как три центральных канала показали «круглый стол» с выпускниками Терранского университета, во время которого все внезапно вспомнили, что непременной традицией этого без сомнения лучшего и престижнейшего высшего учебного заведения страны является то, что абсолютно все его выпускники проходят службу в армии, утверждения Видовнева, что служба в армии оглупляет и отупляет, стали выглядеть просто смешными. Да и вообще практически все его аргументы в свете того, что рассказали терранцы, полностью утратили убедительность и звучали нелепо. И вот в печати появилась программа реорганизации Вооруженных сил. Видовнев понял, что это, образно говоря, последний гвоздь, забитый в крышку его гроба. И тогда он решился на отчаянный шаг — объявил, что требует личной встречи с Императором, во время которой попытается убедить его не совершать столь ошибочного, по его мнению, шага, а до той встречи объявляет бессрочную голодовку. Но и этот демарш не принес сколь-нибудь ощутимого успеха.

Просмотров: 8

Прапорщик поежился и хрипло ответил: — Так это… лейтенант Ахметзянов.

Просмотров: 4

Роскошные коттеджи цыганских баронов, выросшие на торговле наркотой, начали активно превращаться в щебенку под ножами бульдозеров, охраняемых дюжимыми ребятами в бронежилетах с нашивками службы судебных приставов (поскольку использовать эти особняки, выстроенные, как правило, в самом сердце районов компактного проживания этой замкнутой, но взрывной и малопредсказуемой нации, представлялось практически невозможным). Элитные особняки скромных государственных чиновников, бывших прокуроров, санитарных врачей, некоторых судей, расположенные в более приемлемых, чем особняки цыганских баронов, местах, внезапно обращались в государственную собственность и либо уходили с молотка, либо становились школами, прачечными, поликлиниками, детскими санаториями или домами престарелых. «Свободная» пресса завыла, вспоминая тридцать седьмой год прошлого века и сталинские застенки, но обнаружила, что все «конфискационные» решения судов подкреплены такими «железобетонными» аргументами и документами, что Председатель Верховного суда даже учредил специальную премию тому журналистскому коллективу, который выловит какой-нибудь факт судебного произвола. Без проколов не обошлось, и сия премия была выплачена четыре раза, и каждый раз сразу же существенно обновлялся состав каждого из судов, попавших в поле зрения журналистов. Однако на фоне сотен и тысяч завершенных дел эти четыре прокола, тем более что руководство судебной системы быстро и без попыток спасти честь мундира признало ошибку и молниеносно исправило, ничего не меняли. Попытки навесить на правоохранительные органы ярлык «энкавэдэшных палачей» и наследников «особых совещаний» захлебнулись. Не смогли уйти от правосудия самые неприкасаемые — депутаты, зятья губернаторов, свояки судей Верховного суда. И старания запугать, поставить на место «сопливых» сержантов, «бестолковых» молодых лейтенантов, «тупых» майоров лишь усугубляли дело, поскольку каждый из тех, кто носил погоны, чувствовал за своей спиной могучую тень Императора. Чуть погодя «метла» перекинулась и на такую извечно закрытую сферу, как армия. Около двух десятков армейских генералов столь же стремительно, один за другим, невзирая ни на количество звезд, ни на пенсионный возраст, сменили вручную шитые мундиры на тюремные робы, что тут же вызвало лавину рапортов от их сослуживцев, а в меню армейских столовых неожиданно появились шницели и мясные фрикадельки. Затем вихрь очищения начал поднимать листву еще ниже. После того как в административный кодекс была введена статья о принудительном контроле и каждого, кого застали пьяным в общественном месте, помимо общественных работ обязали еще на протяжении трех месяцев после задержания ежедневно дважды в день прибывать в наркодиспансер и за свой счет делать анализ на содержание алкоголя, пьяниц на улицах значительно поубавилось. Через несколько недель в Москве, Челябинске и Краснодаре милиция умело заблокировала разгоряченные толпы пьяных болельщиков и загнала их обратно на стадионы, где сначала хорошенько охладила водой из пожарных брандспойтов, а затем тщательно просеяла через мелкое сито, сверяясь с распечатками кадров видеосъемки, со всеми вытекающими отсюда последствиями. После этого народ стал благоразумно ограничивать себя в спиртном и во время матчей, гуляний и иных массовых мероприятий. А когда по всем телеканалам прошел репортаж об удивительном случае в поселке Тигровый на горном Алтае, где банда вооруженных налетчиков, напавшая на сберкассу, безропотно сдалась сержанту милиции — сотруднице паспортного стола, которая как раз пришла туда, чтобы снять с книжки «детские», и с криком: «А ну козлы, бросай оружие, иначе вам не жить!» смело выхватила из сумочки… свое милицейское удостоверение, вся страна с облегчением рассмеялась. В России опять можно было нормально жить. Вернее, в Империи… Конечно, Император отнюдь не был инициатором всего, что делалось, но этого и не требовалось. На местах всегда, в самые тяжелые времена, при любой разрухе и развале существует некий процент людей, служащих не за страх, а за совесть, искренне болеющих за свое дело. Да и большинство остальных не так уж и плохи. Просто это большинство более подвержено обезьяньему комплексу, привычке поступать «как принято», «как все» и сверяет свои поступки именно с этими понятиями, а не с абстрактными моральными нормами. Поэтому задача верховной власти, желающей быть эффективной, состоит не в том, чтобы контролировать и решать за всех и вся, брать дело под личный контроль и самолично назначать и снимать следователей или прокуроров, а в том, чтобы путем набора публичных акций и иных невербальных сигналов правильно сформулировать, сформировать новые «общепринятые правила поведения». А Император показал себя в этом виртуозным манипулятором, то умело подогревая агрессивность правоохранительных органов и общественных институтов, то, наоборот, притормаживая особо ретивых исполнителей.

Просмотров: 10

— Да, это так. Просто разовые акции ничего бы не дали, а коренное изменение ситуации в этой среде требует системного подхода. Но до последнего времени мы еще не были готовы к преобразованию образа жизни целого народа. У нас просто не было достаточно ресурсов, кадров, мест в пенитенциарных и детских сиротских учреждениях, как и многого другого. К тому же… это одна из тех акций, которая, будь она реализована несколько раньше, вызвала бы не только всеобщее одобрение, но и всеобщий энтузиазм. А мне совершенно не нужно такого эффекта.

Просмотров: 11

— У меня потрясающая новость! Мы тоже уезжаем в Империю.

Просмотров: 8