— Люб ты мне, странник, — расплылся в улыбке воин. — Молодец. Не боись, отобьем у князя. Эка невидаль, трех монахов зарезал… А чего еще с ними делать. Вон, в Суздале, сказывали, двух проповедников на колья посадили на площади. Ну, там, где они людей от веры отговорить пытались. А в Ладоге к бревнам пятерых привязали и по реке пустили…
Середин потянулся к самовару, налил себе еще кружку сбитеня. Хотя этот обжигающий напиток и показался ему странным, но тем не менее хотелось пить еще и еще. Он согревал тело изнутри не хуже водки, что после долгого перехода по сырым низинам казалось истинным наслаждением.
Вписав последнее имя, Олег поднял голову. Туман продолжал стоять, словно непробиваемая стена. Корабельщики томились у бортов в ожидании чуда, переминались, облизывали пересохшие губы. Туман оставался на месте, и это означало, что что-то сделано не так.
— Я про то маму не спрашивал, — развел руками Любовод. — Отдают как-то. А тебе что за недолга?
— Ты поклялся защищать корабль и меня так, как только умеешь.
— Тумана?.. — Олег поднял глаза к небу, задумчиво потер подбородок. — Похоже, какая-то нечисть лишает нас света. А значит…