Судья Никсон имел летний домик на реке, недалеко от нашей фермы, и я очень часто приходил к его младшему сыну, поэтому судья был со мной прекрасно знаком.
— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Ты совершил грабеж сегодня вечером, очистив общественный кошелек от средств, дарованных совершенно глухими поклонниками музыки. Но это не самое главное в твоей глупой выходке, молодой человек. К твоему сведению, могу сообщить, что ты похитил также доброе имя другого человека, Слона. Ты разыгрываешь из себя того, кем на самом деле не являешься. На-ка, лови!
Я не был уверен насчет сленга, я почерпнул из его старых и не очень хороших видео, но тон я, очевидно, выбрал верно, потому что на этот раз он все же обратил на меня внимание. Он медленно поднял глаза, они были полны жгучей ненависти.
— Они разрушены, все разрушены! — ревели Бенедиктинцы, и Капо Димон плотно зажал уши руками. — Наш многолетний труд разрушен, сломан, уничтожен. Все наши метательные машины, паровые котлы и гидравлические тараны — все погибло. И это сделал он, Капо Динобли. Собирай людей, атакуй его замок, он сам должен поплатиться за то кошмарное преступление, которое он совершил.
— Спасибо тебе, Слон, спасибо за все. Это ты направлял и учил меня моему делу. И только благодаря тебе Крыса из нержавеющей стали появляется на свет!
Он пристально смотрел на меня еще некоторое время — затем отпустил мою руку. Растирая ее, я ждал, что он ответит. Я видел, что он размышляет над моими словами, пытаясь прийти к какому-нибудь решению.