Вино было сочное и приятное, но Дунк предусмотрительно пил его маленькими глотками, и только после того, как септон осушил свой кубок более чем на треть, присосался по-настоящему. Эгг, скрестив на груди руки, продолжал игнорировать свою воду.
«Я пришел вести переговоры», напомнил он ей, «и я выпил вашего вина». Вкус, который стоял у него во рту, до сих пор был сочным и сладким. И пока он еще не отравился. Наверное, это вино придало ему храбрости. «К тому же у вас нет достаточно большого для меня мешка».
«Не все дорнийцы маленькие, миледи». Дунк чувствовал сквозь шелк туники ее пальцы. Ее руки тоже были покрыты веснушками. Держу пари, что она вся в веснушках. Во рту странным образом пересохло. «Я провел год в Дорне».
«Нет», – поправил другой, постарше. «Этот серый только указывал да говорил делать то да копать там, а сделали ее мы».
«О человеке судят по его друзьям, Эгг. Даэрон окружил себя мейстерами, септонами и певцами. Рядом всегда были женщины, которые нашептывали в ухо, а двор был полон дорнийцев. Как же иначе, если он взял дорнийку к себе в постель и продал свою милую сестру принцу Дорна, несмотря на то, что был Дэйемон, которого она любила? Даэрон носил то же имя, что и Молодой Дракон, но когда его дорнийка-жена родила сына, он назвал ребенка Баэлором, как самого ничтожного из королей сидевших на Железном Троне».
Безбородый стражник расхохотался. Бородач же направил острие своего копья к горлу мальчика. «Ну-ка, повтори».