«Кем бы они ни были, выглядят они оголодавшими до полусмерти», сказал Дунк. Кожа да кости, и кожа вся зеленая и гниющая. «Может, они украли немного хлеба или подстрелили оленя в лесах какого-нибудь лорда». Засуха стояла уже второй год, и большинство лордов были не склонны терпеть браконьеров, да и никогда их особенно не жаловали.
«Мы ничего не слышали, милорд». Эгг снял щляпу и помахал ею, разгоняя дым. «Куры кудахтали слишком громко».
– Мой добрый великан, – объявил он, – и храбрый сир Беннис! Взгляните только! Я нашел его на дне вон того сундука. Настоящее сокровище, незаслуженно забытое.
Дунк знал какого это – терпеть боль. Стоило кому-нибудь упомянуть про Эшфордский луг, он сразу вспоминал трех хороших людей, которые погибли за него, и это никогда не переставало мучить его. «Скажите миледи, что я не хотел причинить ей боль, я прошу прощения».
«Может быть». Она обернула косу вокруг руки. «Осгрей может оставить серебро себе. Только кровь может заплатить за кровь».
«Очень любит», согласился Дунк. «Если бы его дочь была жива, он выдал ее за меня. Тогда вы могли бы стать моей леди-матерью. У меня никогда не было матери, не то что леди-матери».