– Вы, – кричал гражданин, сопровождаемый свистящими мальчишками, – бросьте, бросьте дурака валять! Не выйдет это! Извольте ходить, как все ходят!
– Волшебные! – явно иронически сказал кто-то в темном зале.
– К курьерскому ленинградскому, дам на чай, – тяжело дыша и держась за сердце, проговорил старик.
– Умеешь ты жить, Амвросий! – со вздохом отвечал тощий, запущенный, с карбункулом на шее Фока румяногубому гиганту, золотистоволосому, пышнощекому Амвросию-поэту.
Разумеется, погубит. Утром бы еще не погубил, а теперь, ночью, взвесив все, согласен погубить. Он пойдет на все, чтобы спасти от казни решительно ни в чем не виноватого безумного мечтателя и врача!
– Мессир, клянусь, я делал героические попытки спасти все, что было можно, и вот все, что удалось отстоять.