Из отверстия горелки выпрыгнул язычок пламени, затанцевал, обещая тепло и уют. Человек поднес огонь к груде щепок, а когда те занялись, положил сверху щепы потолще и начал раздеваться.
Метров через двадцать вражеские лучники зашевелились. По земле, по щитам гулко застучали стрелы. Стреляли бронебойными — в нескольких местах щит оказался пробит почти насквозь, и через отверстия на эту сторону высунулись кончики четырехгранных наконечников. Серьезная вещь — будь щиты просто деревянными, а не из прессованной фанеры, уже могли бы появиться раненые. Ратники скрывались за круглыми щитами почти целиком, лишь на мгновение высовывая головы, чтобы не сбиться с дороги, но не останавливались.
— Ты его здесь когда-нибудь видела, Настя? — громко поинтересовался Хомяк. Никто не ответил, и он повернулся к дому: — Настя, куда ты пропала?
— А чем стрелять? У нас стрел кот наплакал.
После двухлетнего поста мужик Матрене попался ненасытный. Он не давал покоя ей весь вечер после бани, на следующий день обязательно заваливал после обеда, и еще хоть раз днем, и только к третьему дню немного успокаивался — но поутру дня четвертого его обычно забирал барин в очередной объезд.
Опричник оглянулся — все в порядке, стрельцы уже вбегают внутрь усадьбы, поудобнее перехватил щит и шагнул навстречу крамольнику.