Постоянно витала в парном воздухе мысль о пришедших на землю ворогах, и не могли от нее отвлечь ни обжигающие березовые веники, ни сенные девки, подошедшие кровь разогнать.
— Харитоном меня зовут, воевода. А это баба моя, Прасковья, и дочь Алефтина.
— Там в комнатах никого нет, мастер. Только стол да пара топчанов.
— Ладно, завтра сочтемся, — махнул рукой мастер. — Авось, получится их на шлюпки посадить.
— Да здесь же почти сотня верст, Семен Прокофьевич! — возмутился воевода. — За день этого не пройти. Послезавтра днем до места дойдете, это будет ладно.
— Это мысль, — кивнул Костя. — Вот только порубим мы их всех в капусту.