Когда все закорчилось Никита Хомяк не мог ни говорить, ни шевелиться, ни дышать. Он просто склонил голову набок, к явившемуся из ночи прекрасному созданию, ощутил аромат пересохшего сена и провалился в небытие.
Внимание опричника приковывал огромный, продолговатый зеленый саркофаг с высокой дымовой трубой. Семен никак не мог избавиться от мысли о передвижной преисподней.
— Боярин Волошин… — другого имени хиппи просто не знал.
— Нет, ничего! Мы только так. Травку покурили, с чуваками железными потусовались.
— Спокойно ли на рубежах у Невы, Семен Прокофьевич? — вежливо поинтересовался воевода, и Зализа невольно поморщился. Боярин Кошкин подцепил ножом пирог с общего подноса, и повторил свой вопрос: — Так как на рубежах у Невской губы, государев человек.
— Привет, Юра, — поздоровался Росин с высоким, русым широкоплечим парнем, под легкой тренировочной курткой которого поблескивала бронзовая кираса. — Тебе не жарко в железе ходить?