Ноздри мои дернулись — ветер принес клочок запаха. Несильного, но — впечатляющего.
Гости ушли около полуночи; на маленьком кухонном столе громоздились объедки.
Зверька взвизгнула — я держал ее крепко. Зверька засопела, заскулила, разразилась потоком бранчливых и одновременно нежных звуков — и вдруг выросла до размеров горы; ошалевший хорек сидел на белом плече полуобнаженной женщины, но одуряющий запах не исчез — просто изменился.
— …Оладьи, плюшки, сдоба! Налетай, пока не остыло!
…А я, интересно, когда-нибудь от этого избавлюсь? От запаха паленого мяса, такого реального, что впору заткнуть ноздри?
— О-о-о, — неопределенно протянул учитель. — А вы, Хорт…