Тьфу ты! Это они веревку привязали к перилам. А что еще оставалось делать? Дверь так просто не вышибешь – соседи заинтересуются, а лишний шум им тоже ни к чему, хата-то принадлежит Колюнчику, человеку интеллигентной профессии, наверняка уважаемому в доме. Балкон одиночный, смежных соседских, куда можно было бы перелезть с баечкой о заклинившем замке нет…
– Оно конечно… Только здесь лучше бы что-нибудь поосновательнее. Сюда глянь.
Корова – сразу видно, по давней привычке – свернула к первой избе, где одна половинка ворот была открыта, такое впечатление, уж несколько лет или по крайней мере с нынешней весны – о чем свидетельствовала вольно произраставшая высокая трава, нисколечко не нарушенная. Они ускорили шаг. Корова, с той же сноровкой пройдя в ворота, направилась к уродливому бревенчатому домику, который, надо полагать, и был хлевом. Смолин не настолько много видывал в жизни хлевов, чтобы сравнивать. По правде говоря, он забыл, когда их и видел. Но раз туда прочапала корова, то это, надо полагать, и есть хлев, исконный, посконный, кондовый…
Какое-то время стояла напряженная тишина.
И ничего не происходило. Совершенно ничего. Потом метрах в полутора перед ним вновь взлетел фонтанчик земли. Это уже походило на умышленную издевку – что, стрелок, который с шестисот метров переломил одной пулей пластмассовый стержень в палец всего толщиной, промахнулся бы по стоящему человеку? Насмехается, тварь…