Герберт почти всё время лежал в полузабытьи, у него уже начался бред. А колонисты располагали лишь весьма несложным лекарством — освежающим отваром трав. Лихорадка ещё не очень мучила его, но вскоре её приступы стали повторяться регулярно.
Сайрес Смит не раз замечал, что, как только пёс приближался к провалу, сообщавшемуся с морем и открывавшему свой чёрный зев в углу склада, Топ скалил збы и рычал; он всё кружил около этого колодца, прикрытого теперь дощатым трапом. Иногда он даже пытался просунуть под этот трап передние лапы, как будто хотел приподнять его. И лаял он тогда как-то странно — злобно и тревожно.
— Нет, нет, мистер Сайрес, — ответил моряк, — я уж давно не сомневаюсь, это тогда мне что-то в голову взбрело. Но, как мне кажется, отсюда мы можем сделать один вывод!
Гром проклятий донёсся со шлюпки, однако она тут же поплыла дальше. Место рулевого занял один из матросов, гребцы с яростью налегли на вёсла.
— Друзья мои, — сказал он, и в голосе его слышалось глубокое волнение, — остров Линкольна не принадлежит к числу тех геологических образований, которые просуществуют столько же, сколько и весь земной шар. Он обречён на более или менее близкое разрушение, причина его гибели находится в нём самом, и ничто не спасёт его.
— Конечно, увидим, — подтвердил моряк, — только я готов голову прозаложить, что в нашем проливе никаких подводных рифов нет. Скажите, мистер Сайрес, положа руку на сердце, что вы имели в виду, говоря, будто в этом деле есть доля чудесного?