— Не страдайте, Эмиль, — Рокэ проводил глазами Клауса, уносящего клетку с бритым лисом, — все в порядке. Есть граница, за которой ты никакой молве не по зубам. Все дело в размахе. Если дама за свою, скажем, любовь получит провинцию, ее никто и никогда не назовет шлюхой.
— Ты с ума сошел, — зашипел Наль, — у него же прорва золота, он может рисковать, а ты?! Вспомни, что творится в Надоре. Батюшка и герцогиня Мирабелла говорят, что кости — забава «навозников», а ты — герцог Окделл. Тебе за одним столом с ними сидеть и то зазорно…
— А чего его искать? У старого Жаймиоля такие куры…
Вошел секретарь, принес поднос с чистыми чашками и прикрытым тканью кувшинчиком. Сильвестр лично налил себе черной, ароматной жидкости, снял одно из колец, подержал над паром, дабы убедиться в том, что камень не сменил цвет. Конечно, секретарь не станет средь бела дня бросать в шадди отраву, а саппиат выявляет далеко не все яды, но есть правила, от которых не отступают.
— Впереди, где ж ему быть-то?! А здорово мы их, прям-таки за рога и в стойло! Седуны небось думали, мы к ним с лестницами да таранами полезем, а на-кася выкуси!
— Кто крепок духом, — возвестил, завинчивая крышечку, клирик, — тому ничто жар летний и хлад зимний.