Оформляя книгу, Леночка упорно молчала, не реагируя на мои попытки завести разговор. Впрочем, неизвестно, как ей влетело за мои похождения. Я, может, тоже не захотела бы общаться с тем, кто устроил мне этакую подлянку.
— Да из меня боевой маг… — махнула я рукой.
— Представляешь, это я-то, взрослая женщина! — словно прочитала мои мысли Лариса Романовна. — А каково было Марине? Наина, представь на минуту, что человек, в которого ты влюблена без памяти, при всей аудитории называет тебя бездарью, халтурщицей, советует переучиться на парикмахера, пока не поздно, и это еще самые мягкие выражения!.. Что бы ты почувствовала на ее месте?
— Пиши "перевод Черновой Наины…" как там тебя по отчеству? Работа с первоисточниками — большой плюс.
Я повернулась, чтобы посмотреть на него. Лицо у Давлетьярова было совершенно непроницаемым, только губы свело в тонкую линию, а вот глаза… Если бы взглядом можно было убивать на расстоянии, кое-кому бы не поздоровилось, это точно. Настолько живой взгляд я видела у него только на старых фотографиях, но там он не выглядел таким безжалостным.
Фотография на памятнике была не та, что в некрологе. Игорь Георгиевич выглядел таким, каким я его помнила — хмурым и недоброжелательным. Не люблю я памятники с фотографиями. По первости они выглядят еще пристойно, а потом, со временем, портрет портится, меняется до неузнаваемости, до такой степени, что смотреть неприятно и невозможно узнать лицо…