До конца вахты оставалось еще больше часа, за это время ничего не произошло, но как всегда перед сменой все начали нервничать. Ровно в двадцать два вахта была передана, штурмана сменил другой старший лейтенант, пошутивший по поводу исчерченной вкривь и вкось кальки, офицер связи, зевнув, ушел в свой закуток за метеокомнатой – в первую ночную обязанностей у него не было, и в ходовой рубке снова стало тихо. Командир крейсера остался на вахте, ему не нравились прокрутки ситуаций, переданные штабом Левченко, и он боялся, что английская эскадра сумеет догнать их и перехватить в первой половине ночи.
Следующим логичным этапом было бы установление английского контроля над самой Норвегией, но с момента заключения «сепаратного мира» прошли считанные дни, и англичане просто не сумели пока провести эту операцию, имеющую меньшее значение, чем переброска подкреплений в континентальную Европу. Если бы воды между Норвегией и Шотландией были наполнены таким же количеством кораблей, как во время германского вторжения, тут бы, наверное, поход бы и закончился. «Советский Союз» обменялся бы несколькими залпами с, скажем, «Энсоном» и «Роднеем», линкоры обоюдно повредили бы друг друга и вернулись в свои базы на долговременный ремонт. Если бы «Кронштадт» при этом повреждений не получил (а ввязываться в артиллерийское состязание с линейным кораблем ему никакого резона не было), он продолжил бы поход вдвоем с «Чапаевым» – с меньшей степенью приемлемого для себя риска. Но страна строила свой линкор не для того, чтобы выбить из строя один вражеский и разойтись по домам. Левченко имел строгие инструкции принимать бой с боевыми кораблями только в случае подавляющего преимущества, либо, наоборот, пикового положения, когда избежать его было невозможно никакими мерами.
– Так точно, захвачена. Параметры совпадают, – наконец ответил он.
Ворочавшийся без сна пожилой боец приподнялся, молча вынул из ножен и протянул девушке финку с длинным, заточенным с двух сторон на острие лезвием. Кивнув, Аня, сон к которой тоже не шел, начала, приклонив голову к плечу, вырезать крохотные метки на прикладе своей уже вычищенной и отполированной винтовки. Одноглазый парень заткнулся и довольно быстро затих, вздрагивая во сне. К ней сон так и не пришел, и они до самого утра проговорили с комбатом и еще одним парнем, ползавшим за патронами по окопам.
– Пять часов хода, – осторожно сказал штабист. – Можем успеть.