Я почему-то сразу решил, что она должна быть очень красива; таким вот будоражащим воображение тембром обладают ведущие утренних программ на радио. Их, должно быть, специально отбирают по всей стране, доверяя им непростое, ответственное дело: с нежностью и осторожностью сапёра будить невыспавшихся, похмельных сограждан. Она ещё не успела ничего сказать, а я был готов уже со всем согласиться.
Но что мог я, фантом среди фантомов в этом призрачном мирке, сделать для его всесильного и беспомощного повелителя? Где искать подсказку? Он утверждает, что я всё знаю, надо лишь поразмыслить, вспомнить… И меня осенило.
Что остаток ночи я провёл в молитвах и размышлениях о случившемся, и пришёл к заключению, что виденное мною лицо принадлежало не человеку, но было божественным знаком, поданным мне, чтобы я отринул свои греховные помыслы и имел мужество бороться.
Что брат Хоакин поступал мудро и лечил больных так: делал им кровопускание и накладывал на разгорячённый лоб мокрые тряпицы. Что кровопускание помогало им вначале отменно, но польза от него длилась недолго. И что когда наш проводник Хуан Начи-Коком предложил брату Хоакину свою помощь и разыскал в лесу некие травы, кои надлежало давать заболевшим для облегчения их страданий и исцеления, тот прогнал его прочь, пригрозив ещё и сказать о том остальным.
Привычно утопив кнопку с цифрой пять в алюминиевой панели лифта, я прикрыл глаза и вдохнул полной грудью. Внутри витал неуловимый аромат: нечто между благородным старым деревом и сдержанным мужским парфюмом, каким полагается душиться пожилым, но подтянутым миллиардерам, стоящим у руля своих белоснежных яхт.
— Стойте! Подождите! — выкрикнул я, что было сил, но он не обратил на меня ни малейшего внимания.