Приблизившись к самому карнизу, я свесил ноги вниз и обратил лицо на восток. Верно, было уже около полудня, но горизонт оставался так же пуст и черен, как в безлунную ночь. Дождусь ли я восхода? Должно быть, для юкатанских индейцев, в конце каждого полувекового цикла так же нетерпеливо дожидавшихся появления на небе ослабевшего Ах Кинчила, каждая секунда многократно удлинялась, делая ожидание бесконечным.
И как раз в тот момент, когда я было подумал, что снег и утренняя Москва помогли мне излечиться от моей одержимости, оторвал взгляд от снега под ногами и поднял глаза, мне подурнело: прямо передо мной возвышалась храмовая пирамида майя.
В первом раунде я потерпел поражение, и накинуть на себя узду мне удалось только у прилавка, когда хмурый фармацевт, то и поглядывавший на часы, спросил у меня, сколько ещё я намереваюсь задерживать очередь, ничего не покупая. Сконфуженно попросив аспирина, я прошмыгнул к кассе и выбежал вон из аптеки.
— Я… А что за бумаги? — волнение, которое мне не удалось как следует скрыть, всё же заставило её приподнять бровку: вряд ли большинство работающих с ними переводчиков приходят в такое состояние при получении нового заказа.
Откуда-то долетали звуки разговоров: детских — весёлых и капризных, женское любовное воркование, громыхала брань, звенело праздничное застолье, но вокруг никого не было, и запылённые окна оставались мертвы и пусты. Я начал догадываться, что старик намеренно свернул в эту подворотню, пытаясь скрыться. Что же, замысел удался: через несколько минут я окончательно потерял его из поля зрения, а шорох его шагов занесли, как метель заносит следы, доносившиеся со всех сторон призрачные голоса.