Почему эта мысль не пришла мне в голову раньше? Теперь я мог проследить путь, по которому двигался испанский отряд. Пусть те карты, которые теперь были в моём распоряжении, составлялись столетия спустя описанной неизвестным автором экспедиции, ландшафт за это время вряд ли сильно изменился. Конечно, вырубили и пустили под маис и скотоводческие ранчо тысячи гектаров сельвы, но реки и горы должны были оставаться на своих местах.
— Пока всё. Не несут больше. После выходных попробуйте зайти… — и отвернулся к компьютеру, где его терпеливо дожидался столь любимый всеми офисными бездельниками пасьянс.
Я прислонился к дверному косяку, стараясь успокоиться, собраться с мыслями, срочно изобрести аргументы, чтобы отразить его натиск.
Вопль, должно быть, начался на какой-то запредельной, недоступной человеческому уху ноте, но беззвучныйзвук этот был настолько силён, что подавил собой все остальные: казалось, мир стих на доли секунды. А потом он ударился в оконные стёкла, натянул их, как ветер натягивал паруса испанских каравелл, и те противно зазвенели. Меня словно накрыло взрывной волной: барабанные перепонки зазудели, уши заложило и захотелось раскрыть рот, как при бомбёжке или в набирающем высоту самолёте. И, наконец, переходя в слышимую часть спектра, он обрёл объём, заполнив собою мою голову, квартиру, двор, а потом и весь город. Прорезавшись тоскливым визгом, он постепенно преобразился в густой угрожающий бас, как адский — и живой, в этом сомнений у меня не было, — антипод сирены воздушной тревоги. Продолжался этот кошмар не менее двух минут, и дьявол знает, как должно выглядеть существо, чьи лёгкие и глотка способны были выдержать его.
«Что через несколько сотен шагов от того места, где убежал от нас на свою погибель Франсиско Бальбона, увидели мы двух вытесанных из камня идолов невеликого размера — каждый из них едва доходил мне до пояса; однако же, вид у этих каменных карликов был пресвирепый, глаза круглые и выпученные, а рты полны громадных клыков. Что Фелипе Альварес, не доходя ещё и двадцати шагов до них, и смотря не самих божков, а высоко над ними, пришёл в такой ужас, что потерял дар речи и обмочился.
Я взбешённо смёл со стола и страницы с набросками перевода, и листы старинной книги, а потом с размаху грохнул по нему кулаком, так что дерево надорванно закряхтело.