Но я уже совладал с собой и не собирался пускаться в споры. Мне хотелось только, чтобы он досказал историю своего романа с майя.
— У меня тоже после этого такой бедлам был, полдня убирался.
— В газете такое прочитал? — нахмурился он.
Скрепив скобкой чистовик, я оделся потеплее и робко заглянул в глазок. На лестничной клетке уже никого не было; но опечатанная соседская квартира, следы когтей и надписи на моей двери, которые я так и не успел отчистить, напоминали о том, как близко к краю пропасти я стоял. Не отважившись пройти по размазанному уборщицей кровавому пятну, я вызвал лифт, а, выйдя наружу, сразу поймал машину.
Но всё было иначе. Я просто поверил в эту возможность.
Так я дошёл до настоящего перепутья: налево — коридор «Вся жизнь — театр», прямо — «В кругу семьи». Правый проход был отгорожен абсолютно неуместным бетонным забором с колючей проволокой и огромными красными буквами: «Опасно!».