И все мы, как один, должны были отслужить в армии, иначе — пошел вон, на "общее отделение".
— И то верно, — согласился Тхя. — Не быть тебе, Олег, первым в очереди. Ты, пожалуй, недостаточно буйный! А что, мужики, как по-вашему, отчего в ББМ столько психов? У ракетчиков сплошные узбеки, у десантников два самоубийства от несчастной любви, а в нашей бригаде целых трое сумасшедших, причем все ярко выраженные?
Спасите нас, товарищ генерал. Мы больше не можем.
Это было волшебно. Я сидел в кунге и глядел через окно на дорогу. Обычную гражданскую дорогу, по которой ездят гражданские люди на машинах с гражданскими номерами. Свободные люди. Я не завидовал им — я любовался ими, их машинами, их свободой. Меня распирало от удовольствия. Я был готов ехать по дороге вечно. Ну, то есть, еще год, вплоть до увольнения. В последний раз меня так захлестнуло, когда нас везли поездом из учебки на Украину. Но тогда вокруг была толпа молодых сержантов, а сейчас я сидел один в герметичной железной коробке — наконец-то один! — и был счастлив.
— Сначала в штаб. Пару часов достою как-нибудь. У меня скоро офицеры по домам расходятся, надо их проводить.