Жрец встопорщил мех на загривке. Солдаты, не понимающие, о чем идет разговор, на всякий случай придвинулись поближе.
Ррад молчал долго. Когда он продолжил, в голосе его сквозила неприкрытая ярость.
Рыцарь повторил приказ, на сей раз в его голосе прорезались металлические нотки.
— Ник, передумай. Проклятье, я прибью этого урода Семецкого, это он тебе насоветовал!
Вестибюль отеля, совсем еще недавно сверкавший ослепительной чистотой, сейчас занимали беженцы. Около сотни женщин и детей не старше четырнадцати лет лежали, ходили, что-то готовили на маленьких армейских печках. Малыши играли рядом со стилизованными под античность статуями. Между ионических колонн на растянутых веревках сохло белье. Люди обживали свое вынужденное пристанище.
— Лазарев у нас в округе лучший снайпер. Нюх у него на цель, никогда не промахивается. Вот, помнится, на Комбинате один охранник с катушек слетел, заложников взял, заперся в цехе с какой-то горючей дрянью и давай орать, мол, всех убью, один останусь…