— Конечно, я едва не сошел с ума. Я бросился к Стерегущему. Рассказал ему это. Стерегущий…
— Кканоанское плато… Ориана… — сорвалось с его губ, и он перехватил запястье королевы, залепил своими пальцами всю ее маленькую кисть, протянутую к нему.
Тун Томиан въехал на подмостки и тотчас же едва не потерял второго осла: Камак, не открывая глаз, наугад пырнул колом.
— Что работает? И куда это нас сейчас… того… потащит? — буркнул Ингер, который опустился на колени и ковырял пальцем пол. У него раздувались ноздри: конечно же у него под ногами, под пальцами был металл, но как гладка, как ровна его поверхность!.. Так не прокуешь кузнечным молотом, да Ингер и не сомневался, что никогда, никогда молот не касался этой божественно ровной поверхности, в которой, как в воде, как в прозрачном лесном роднике, отражалась его озадаченная физиономия! Смущенный Ингер вдруг вспомнил ту табличку, которую он нашел при Леннаре, и машинально повторил: — И куда это нас сейчас… того… потащит?
— Да, да, тот самый, — подтвердил Бреник, который узнал альда Каллиеру (все-таки беллонский аэрг был прославленным воином уже в ту пору, когда сам Бреник был наивным послушником, напичканным смешными иллюзиями и мечтаниями). — Вы правильно поступили, ваше величество, — повернулся он к королеве, — что согласились приехать сюда. Я могу понять ваши нынешние чувства. Я сам очень долго пытался поверить в то, что все это — не кошмарный сон.
— И не будем о Курре Камне, — протянулся хрипловатый голос Квана О. — Нет, конечно, Лайбо опять может смеяться… но в моем народе есть запрет поминать имена покойников перед охотой, чтобы те, придя, не спугнули удачу. Мы… мы не совсем на охоте, но удача нам тоже потребуется.