Что-то дрогнуло в массивном лице Толкователя. Кажется, впервые за все время разговора оно стало серьезным, почти мрачным. Леннару вдруг почудилось в этом лице что-то смутно знакомое, словно когда-то он уже видел этого человека. Хотя, вне всякого сомнения, такого быть не могло ни при каких обстоятельствах.
Молчание. Пыль, танцующая фонтанчиками по сельской дороге. Чарующий запах горькой полыни…
— Ты что, сдурел, старый?! — разом потеряв свою послушническую кротость, сдавленно заорал из-под телеги Бреник. — Совсем рехнулся, развалина?! Ты что меня пинаешь?! Ты что это меня пинаешь, спрашиваю?! Ах ты страшилище, замшелый пень!
Послушник со слабым стоном сполз по стене на пол. Холодный камень плит оледенил тело. Всех! Но ведь он носил ему еду! И даже перекинулся с ним парой фраз! А это значит… это значит, что его тоже умертвят. Нет никакого сомнения, что так оно и будет. Если Стерегущий допускает умерщвление даже Цензоров, которые присутствовали при дознании, то уж его, какого-то младшего послушника… Его прирежут как кролика.
— Ну что ж… вот, собственно, мы и встретились. Наверное, эта встреча была предопределена, раз уж мы к ней так готовились.
— Недопустимо… человеком, — кисло промямлил второй.