Чутко прислушиваясь к каждому шороху, друзья добрались до преподавательского этажа, где, внезапно выплыв из стены, путь им преградило привидение стонущей дамы в шляпке с розочками.
– Тшш! Не вздумай с ней заговорить! Это же Недолеченная Дама! Если ей сказать хоть слово, она всю ночь не отцепится!
Правда, Таню Дурневы все равно заставляли пить из-под крана, чтобы не тратить на нее картриджи для фильтров. Однако и Таня не оставалась в долгу, периодически подливая им в чайник воды из бачка унитаза.
Что же касается Генки Бульонова, то он теперь только и делал, что путался у Тани под ногами. Хорошо еще, что при этом он молчал, лишь таинственно подмигивал, словно намекая на общую тайну. Причем иногда для большей таинственности подмигивал обоими глазами сразу. Но разве Тане было сейчас до Бульонова?
– Э-э... почему же нельзя?.. Дядя Герман вчера на заседании совета... э-э... случайно поломал микрофон. Ему... э-э... дали больничный.
– А ну пошел отсюда, недомерок! – крикнула она и, схватив с подоконника горшок с кактусом, изо всей силы метнула его в отвратительное создание. Горшок попал ему точно в живот, сшибив его со стола, а в следующий миг колючки перекувырнувшегося кактуса впились ему прямо в мягкую физиономию.