Последнее, что услышала Таня, был торжествующий вопль Шурасика. Послышался негромкий хлопок, и все поглотила тьма... На миг Тане почудилось, что она, стремительно вращаясь, срывается в колодец, на самом дне которого сверкают звезды...
Даже ледяной ветер, прежде продувавший ее насквозь и прохватывавший до последней жилки, так, что казалось, она вдруг превратится в примерзший к контрабасу кусок льда, теперь уже почему-то мало ее тревожил.
– Где ты была? Мы видели, как ты спускалась, а потом вдруг раз! – и куда-то исчезла, а потом где-то внизу как заревет! – воскликнул Ванька, бросаясь к ней.
Тут первый и единственный раз в истории мраморные атланты побагровели. Ванька обнаружил их самое уязвимое место.
Нет, дядя Герман определенно начинал ей нравиться. От такого дяди Германа даже улетать жалко. Теперь Тане был известен отличный способ, как подкрутить ему извилины и завоевать его расположение. Достаточно только угостить его морковкой.
Надгробия лежали на площадке среднего этажа башни. Длинный, прямой, как стрела, коридор, поддерживаемый высокими сводчатыми арками, тянулся в глубь крепости. Сквозь полукруглые окна-витражи, дробясь яркими пятнами, пробивался солнечный свет. Таня сделала несколько нерешительных шагов.