– Пуфель-труфель! – завопил ошеломленный Шурасик, пытаясь погасить ее.
Не прошло и минуты, как с кухни донесся характерный звук: Дурнев, он же самозваный кролик Сюсюкалка, похоже, обнаружил «моркву» и теперь торопился слопать ее вместе с кульком. Во всяком случае, к хрусту сгрызаемой моркови периодически добавлялось шуршание пакета.
– Если я найду того, кто это сделал, – я ему врежу! – в ярости крикнула Таня.
Таня зажмурилась. С закрытыми глазами она услышала, как Ванька сказал «три», потом что-то громко треснуло и ярко вспыхнуло – это было заметно даже сквозь закрытые веки.
Днем в четверг Таня вернулась из школы раньше обычного. Старшеклассники, переносившие новое фортепиано, нечаянно опустили его на ногу суетившейся учительнице по музыке. Музыку отменили, и весь их класс отпустили сразу после третьего урока.
Калоши, обгоняя друг друга, ринулись было в атаку на вновь вошедшую, но Зубодериха выбросила из перстня две красные искры, превратившие их в оплавленные кусочки резины. Сообразив, что остался босиком, Шурасик удрученно шмыгнул носом. Драка мигом прекратилась, и все кинулись по своим местам. Таня заметила, что у Баб-Ягуна распух нос, а у Ваньки рассечена губа. Зато и Гуня Гломов, украшенный парой фонарей, явно не годился для журнальной обложки. Впрочем, он и до драки для нее не годился, если, конечно, это не был спецжурнал для вурдалаков.