– Ничего не могу поделать. Это такое общее всепинательное заклинание. Его невозможно точно настроить, – пробубнил Шурасик и тотчас сам бросился на четвереньках спасаться от настигавшей его калоши.
Он наклонился над манежем и сделал попытку поцеловать Пипу в макушку. Дочь правой рукой ухватила папу за волосы, а левой с зажатой в ней пластмассовой лопатой стала перепиливать папе шею, явно собираясь сотворить с ним то же самое, что и с куклами.
– Скверный старикашка! Сорок килограммов посеребренных костей, золотая черепушка, янтарные зубы – и все это в латах от Пако Гробанн! – нахмурилась Медузия.
– О, шарман! Новенькая в Тибидохсе! – воскликнул он трескучим голосом. – И за что, интересно, тебя сюда поместили? Дай-ка догадаюсь. Небось примагнитила взглядом кошелек, как те сестры-цыганки? Или ты та особа, что заморозила свою математичку? Так ей и надо – и так сухарь сухарем. Пусть побудет Снегурочкой! Снова нет? Тогда сожгла случайно взглядом классный журнал за компанию с учительской?.. Зомбировала дедушку за то, что он не купил велосипед? Превратила в деньги конфетные фантики?.. Засунула папу-алкаша в водочную бутылку? Нет?
– Фу, как от тебя несет! – не преминула поморщиться Склепова.
– Не надо, Сарданапал! Мы же договаривались! – побледнев, крикнул завуч, испуганно покосившись на Таню. Видно, он ужасно боялся, что его тайна – интересно, какая? – выплывет наружу.