Гробыня Склепова радостно подскочила на кровати, отмахнувшись от тюбика с кремом, который мазал ей нос и щеки.
– Да не снимала я ничего! – пожала плечами Таня. – Может, она у стола была? К столу я не подходила.
Неожиданно родинка на носу у Тани отозвалась болью, будто кто-то обжег ее спичкой. Прежде такого никогда не случалось. Кривясь, Таня кинулась к ближайшему зеркалу в тяжелой старинной раме. В этот момент родинка показалась ей особенно безобразной, похожей на прилипший к кончику носа комок гречневой каши. Как же она в этот момент ее ненавидела!
Сарданапал еще долго что-то говорил, но Таня почему-то не запоминала его слов. Убаюканная монотонным журчанием его голоса, она чувствовала, как смыкаются отяжелевшие веки. Бессонная ночь, проведенная верхом на контрабасе в ледяных воздушных потоках, давала о себе знать.
– Не знаю. Все пытались. И Сарданапал, и Медузия, и даже профессор Клопп: не пускает тебя что-то. То ли охранная магия, то ли потому, что ты дочь Гроттера. Придется тебе самой через ворота проходить, а значит, самой заклинания зубрить. Вот и послали меня с этой книгой.
Зная, что если она сейчас войдет в комнату, то Пипа с Ленкой догадаются, что она подслушивала, Таня осталась в коридоре. Тем временем голоса сместились к окну. Хлопнула дверь, и Таня догадалась, что одноклассницы уже на лоджии.