Давая этот совет, она шарила глазами по балкону, прикидывая, нельзя ли чем-нибудь запустить в Пипу. А если запустить нечем, то нет ли хотя бы подходящей веревки, чтобы, сделав петлю, свесить ее из форточки и подцепить шпингалет.
Его тонкая рука потянулась к монитору компьютера Пипы, на котором та запускала все свои триста дисков с играми. Монитор был тонкий, жидкокристаллический – подарок тети Нинели за то, что Пипа ухитрилась получить годовую четверку по ботанике. Пипа представила это как свою величайшую заслугу, хотя на самом деле ботаничка ставила отметки, задавая вопрос: морская звезда – это растение или нет? Те, кто отвечал «нет», получали «пять», а все остальные – «четыре».
Глаза паренька остановились на ее родинке. Впервые на нее смотрели без омерзения, без желания оскорбить, а, напротив, с пониманием.
– Расслабься! Я сказал: она меня не заметит, и она меня не заметит. Мне даже не придется очищать ей память, – таинственно усмехнулся Баб-Ягун.
Академик Черноморов беспомощно развел руками.
– И что, все они трудновоспитуемые? – заинтересовалась Таня, вспоминая название школы. – И Сарданапал?