– Ну разве я не атлет? Разве не красавец? Просто сам бы в себя влюбился, да на работу топать надо! – сказал он самодовольно.
Около полуночи, когда Москву окутали влажные сумерки, пустой переулок у дома № 13 по Большой Дмитровке озарился короткой яркой вспышкой. На асфальте материализовался горбун Лигул. На этот раз он был без доспехов, в забавном пестром халате. Лигула сопровождали два вооруженных стража из его личной охраны. Это были не туповатые гориллы, а невысокие быстрые воины с кошачьими движениями и пустыми глазами убийц. Оба были в черных плащах, скрывавших доспехи.
В его голосе явно читалось, что министр культуры и физкультуры был не его уровень.
Даф стало не по себе. «Что я такого натворила?» – забеспокоилась она.
– Ну пошли… Ты куда хотел наступить? Сюда? – поторопила Даф. Отрешенное и прозорливое состояние Мефодия ей совсем не нравилось.
Котик Депресняк выглядел как ходячая укоризна. Его мама была аккуратной и милой эдемской кошечкой, а папаша – сбежавшим из мрака кошаком-монстром, с кожистыми крыльями, хвостом с зазубриной, красными глазами без век, когтями и клыками, с которых капал яд. Когда его прогоняли из Эдемского сада, два слабонервных стража рухнули в обморок, а третий, хорошо поцарапанный, долго принимал противоядие. Депресняк, плод этого короткого союза, унаследовал если не все лучшие черты своего папочки, то уж самые яркие точно.