Он смотрел на переливающиеся, подрагивающие плиты. Плиты вздрагивали, перетасовывались у него перед глазами, как карты, и ему все казалось, что в их мгновенных сполохах есть какая-то система.
Увидев двух стражей – одного окаменевшего, а другого спящего, Тухломон присел на корточки и от удивления раскинул руки. Однако быстро пришел в себя и даже фамильярно похлопал Пуплия по щечке.
Однако его жажда мести была еще не утолена. Мефодий все смотрел и смотрел на шкаф, пока не начала плавиться и вонять полировка. Пока не потек раскаленным металлом декоративный ключ.
Мефодий не пытался уже увидеть никакого пруда. Ему стало вдруг плевать на кувшинки и черную воду. Зато он внезапно понял, что лента, стягивающая ему глаза, имеет свои изьяны. Как раз в районе правого глаза Мефодия плотная ткань разошлась, и туда пробивался свет. Он попытался сфокусироваться на этом крошечном пятнышке света. У него долго ничего не получалось, а потом он все же понял, что при большом старании может что-то увидеть. Нечетко, расплывчато, но может…
– Ну наконец-то! Я думал, ты никогда не вернешься, щенок, – с торжеством сказал кто-то.
Только когда Мефодий, почти задохнувшись, упал на колени, Улита, смилостивившись, отпустила свое горло.